Фестивал … ся роскручать на повну силу…

«Важены обчане. Слѣдуючый викенд вас сельскый уряд позывать на 20. рочник фестивалу Анди Вархола, в программѣ котрого будуть участвовати фолк­лорны ансамблѣ, народный росповѣдач, чешська рокова група. Увидите и мод­не шоу, инспироване творчостьов Анди Варгола. Златым клинцьом буде по­пу­ларный словенскый спѣвак Робо Казик. Чекать вас и юбилейна томбола. Пер­ша цѣна – авто Шкода Фабия, друга цѣна – прачка Whirlpool а третя – теле­ви­зор LCD Sony. Вшыткых вас сердечнѣ вѣтаме.»

Старый сельскый розглас, веденый понад валал, з напятьом вшиткых сил сповнив свою задачу. До розоспаных очей ся ми такой наперать сонѣчне свѣтло, котре уж позобужало в избѣ павучины и павукы. Лем зо мнов е то горше. Тепле ложе ня тягать назад до снов, но сельскый розглас ми резонуе в головѣ. Слухала-м добрѣ? Цѣна в томболѣ – авто Шкода Фабия? То собѣ уж конзум в таком смѣшном одѣню нашов путь и на тот край свѣта?!

Нечекане познаня ня начисто зобужать. Сонцьом заллята запорошена старородичовска изба, котра ня еще вчера так притяговала свойов грубов ро­мантиков, ся ми в подсвѣдомости посувать до якыхсь новых почуть. Десь там, де не хочу, и что не е в згодѣ з мойов представов о минулости ани притомности тых мѣстць. Одганям квасны почутя, они наистѣ кламлють. Але на детектор лжи бы ем их не хотѣла послати...

Импровизована гигиена, шиковный запоздненый фрыштик и роздумы, что на себе. Высокы запяткы, парадны ногавицѣ, нове тричко, шумный сведер, модерна бижутерия. Пересвѣдчую саму себе, якый е тот выбер препотребный. Иду ся пройти по мойой Миковѣ! Як давно я ту не была? Можно, же и пять роков. Иду стрѣтити знамых, камараткы, колишны ласкы!

О годину перекрочу порог хыжѣ и понаглям ся на нашу улицю. Уж по першых десятках метров слѣдую превеликый рух. Смером на нижный конець ня обходить авто за автом. Ревучы шкодовкы и елегантны моделы ся шиковнѣ обертавуть на вольных просторах и знова профырчать около. На перервѣ, де вышный конець ся споюе з нижным, то зачинать быти ясне. Оба бокы драгы долов цѣлым валалом суть заповнены десятками авт. Видить ся, же з цѣлого выходного Словенска. А ку ним ся припоюють далшы. До дасколькых ки­ло­мет­ро­вых запаркованых шоров не пропхать ся ани шпендлик. За таку участь бы ся не заганьбив ани роковый «open-air» фестивал на Западѣ.

Обертам ся по дворах, глядам, ци дакотрый не прозрадить, же ктось зо знамых пришов на фестивал. Авта и громады чужых людей по дразѣ успѣшно зацлоняють цѣлый простор: брамы, дворы и домы. Не зоставать ми нич инше, як оддати ся масовому ритму и походовати з давом.

«То мусиме ити долов пѣше?» – зобудить ня з уважованя намальована тета, выступуюча зо запаркованого при дразѣ джипа. Очивидно звыкнута ходити автом и горѣ гарадичами. «Але, тето, кедь выграте в томболѣ другый мотор, та то зато стоить, нѣт?!» опонуе ей ктось незнамый, что ся тыж про­пы­хать, як и мы. Вшыткым ся заблищать очи. А ми ся розвиднять в головѣ. Тайна высокой навщивности миковского фестивалу е одкрыта. Фатаморгана выгры – якый то живота будитель про народ.

Як ся приближуеме ку школѣ, при котрой е импровизованый амфитеатер – епицентер Варголового геппенингу, уж не крачам, але ся ставам частьов ску­точной людской тлаченкы.

«Де мате листок?» звѣдуе ся ня организатор при вступѣ до ареалу. То зато, же миковчане достали листкы задармо. А я ем, або не ем еднов з них? Ем! – Хоче ся ми кричати. Я ту домашня, мой отець – миковчан! Ту ем пережила вшиткы школскы вакации, ту ем ходила на поле з коровами, ту ем помагала зво­жати сѣно, ту ня мой дѣдо першый раз посадив на коня, ту познам скоро вшит­кых и они познають мене. Позерам на непритомного торгача листков, а он на мене... Боже, яка то глупость! Його интересуе, ци мам вольный листок, якы роздав мѣстный уряд обчанам. А я го не мам. Что йому до того, де я ходила з коровами на поле. Двѣ евра? О что ту иде? Без речи собѣ купую листок и тихо терплю означкованя, же ем тота, минулость, котрой може быти каждому укра­де­на, хоть мене она так тримать в обоймах.

Фестивал уж ся розлѣгать звуками з амплионов. Тоны темпераментных народных ритмов и спѣву ся затинають до воздуху и звѣстують, же фолклорна часть ся роскручать на повну силу. Будова школы претинать ареал на двѣ части, чим ся подарило досягнути, же художны цѣли не сплывають з ма­те­ри­а­лис­тич­но жравыма интересами жолудка. З едного боку суть розмѣщены станкы и ма­рин­гот­кы з ѣдлом и питьом в таком множествѣ, яке ем еще в нияком малом валалѣ не видѣла. Пиво, вино, остра палинка, медовина, неалко... живанска, опѣкана курятина, гриловане мясо, капуста з реберком, лангошѣ, локшѣ... Ком­п­летнѣ зорганизована пасть про жолудкы. Часть народа ани не таить умысел зу­част­ни­ти ся лем той части геппенингу. З другого боку школы – на гриску, котре ся вдя­ка организаторам змѣнило на амфитеатер з деревяныма лавками –одогравать ся тото заважнѣйше. Простор еще не е заповненый, але з каждым новым ан­самб­лом тетушок, уйков, бабок и дѣдков е фурт веце и веце. По обох боках гри­ска и на травов зароснутом бережку наростають далшы масы. «Важена пуб­ли­ка! Теперь на сценѣ привѣтаме молодых людей з десятьох кра­ин!» Звышеный голос модераторкы на сценѣ собѣ разантнѣ выжадуе позорность. «Они пришли на Словенско, жебы ту цѣлый тыждень в творчой дѣл­ни вытворили поп-артовы моделы подля властной фантазии, инспированы Варголом! Днесь вам их ука­жуть в шоу моды, котре приправили специалнѣ про Микову. То собѣ заслужить аплавз!» Публика пересычена дасколькогодиновым фолклором з тужбов по змѣнѣ з радостьов аплодуе. А уж перед теткы и уйков марширують першы мо­де­лы на дѣвчатах и шугайох. Пестрофаребны стригы з текстилу и папѣря, ори­ги­налны окрасы, пречудесны одѣня. Лайбикы без раменок, шаты з деколтами спе­реду и зозаду, сукенькы куртшы як опасок, выкроены блюзкы без под­пыр­сен­кы, запяткы высшы як ходулѣ, голы хребеты и довгы ногы. Уйкам и па­роб­кам ся затаить дых. «А то что мать на тых шатах, что так беленьгать?» – звѣдуе ся нерозумѣюча молетна панѣ в першом рядѣ. «Мамо, то суть цедечка, то не по­знате, такы маленькы платнѣ», высвѣтлюе ей хлопець сидячый справа. Женѣ ся то не вмѣщать до ей розумѣня. Шаты ушиты з навѣшаных цедечок бы собѣ ис­то николи не облекла. Тетѣ в пятом рядѣ ся не люблять глубоко выкроены па­пѣрьовы корсажѣ дакотрых моделок. Веце одкрывають як закрывають. А папѣрь на тѣлѣ прецик не тримать так исто, як по­лотно. Могло бы то быти небеспечне, як бы тот поп-арт поволив. Не дай Бо­же, жебы попадав дождь! Ин­шу жену провокують сукенькы. Не лем же суть кур­ты, але дакотрым моделкам и одставають, аж е видѣти, де зачинають стегна. «Па­не на небѣ! Тота дѣвка, здасть ся, ани не мать прадло!» Женичка собѣ з пре­квапѣньом закрывать уста и не знать, что речи. „Але, баби, она мать тан­гачѣ, то ся так носить,» высвѣтлюе ей дас дванадцятьрочный внук. «Тан... что?» «Тан-га-чѣ! То суть такы гачи!» Од­важны моделкы и моделисты пе­ре­по­хо­дують вецераз перед натрѣсканым ам­фи­театром и уживають собѣ своих 15 ми­ков­скых минут славы, котры тримають май­же годину. Неспокойны теткы и баб­кы ся з тым не докажуть змирити. Их не­воля ся тратить в аплавзѣ роз­ра­до­с­те­ной мужской публикы. Але бабкы собѣ роз­горченость и згнусеность зо скаженого свѣта не дадуть задусити. Уж жебы быв гет! Тот поп-арт! Мы хочеме нашого Робка Казика! Варголовскый вклад в про­граммѣ, а еще такый провокуючый, е екстра идея! Потихы ся не переставам смѣ­яти. Конечнѣ ся не буде критизовати, же миковскый фестивал мать прамало спо­лочного з Варголом – окрѣм назвы. И же го мож замѣнити з хотькотрым фес­тивалом в будькотром русинском селѣ. Тот тогорочный фестивал наистѣ не мож! 3 нього бы ся потѣшив и сам краль поп-арту. Вызываве шоу моды е на кон­ци. Модераторка бере микрофон и – важены старшы дамы, уж е то ту. Зась в ду­ху хвалю организаторов, же вшитко продумали, знаючи, же треба буде ус­по­ко­ити розрушены старшы навщивничкы. Лѣк на их нервы конечнѣ приходить – звѣз­да Робко Казик! Про мене е то сигнал, же ся треба стягнути з амфика и про­свѣтити людскый зглук наоколо. Де суть, до чорта, вшиткы миковчане? Теты и уй­кове, котрых познам од дѣтства? Де суть камараткы и камаратя? Хожу коло стан­ков, але всягды лем десяткы чужых тварей. Де бы десяткы, стовкы! Де суть то­ты, что ту приходили як все стрѣтити старых знамых, поспоминати, вернути то красне з младости, поповѣдати, кады ся уберать живот? Блужу сама коло об­ров­ского колоточа и стрѣлницѣ. Перешла-м и попри шатрѣ, овѣшаном пер­ни­ко­выма сердечками, довго чекам коло таблы, заповненой менами спонзоров – что кедь бы дакто з домашных хотѣв контроловати, ци е написаный на таблѣ цти. Всягды ся продерам помежи чужы давы. Приходить ми надум, же ктось их ту нароком зогнав майже з пол Словенска, лем жебы своими тѣлами одтыль вы­тѣс­нили и тых невельо домородцьов, котры ту хотѣли прийти и за дачим ин­шым, як лем за томболов. Казик на подѣю ся уж розоспѣвав и тягать шнур спѣ­ва­нок едну за другов. Бабкы на лавичках му остошѣсть помогають. Очным кон­так­том з остатныма участниками собѣ вынучують сполочне переживаня ра­дос­ти. Не е вылучене, же цѣлком так подля них вызерать драга до рая. При буя­ро­сти, роспруденой ѣдлом, питьом и спѣвом, векшина омаменой публикы ани не спо­зоруе, же Казика на сценѣ уж вымѣнила чешська рокова капела. Популарны пѣс­ничкы зо знамыма ритмами и рефренами зобудять иншу часть публикы – то за ньов е теперь ряд, жебы ся достала до вару. Борцѣ на сценѣ чують, же при­хо­дить их час. Перешмарюють довге волося, захрипнуто кричать до микрофонов, на­око вшытков силов бренькають на гитарах. Их суверенность бы ся дала пере­мѣ­товати вилами, кедьбы тот плейбек так не рѣзав уха. Конечнѣ змѣна! Му­зич­на монотонность программы одходить и приходить народный рос­по­вѣ­дач, муж пе­ре­злеченый за жену. Огучаны глядачи ся стишать з чеканьом фиг­льов на чу­жый учет. Росповѣдач их мать повный рукав. Тых учтов. Але гумор ся деська тра­тить. Забава ся затѣгать. Импровизатор чуе клесаня приязни и з надмѣрнов сна­гов, натренованов дома перед джвередлом, вкладаться до наученых ролей. Еще веце ся снажить модуловати голос и афектовати мимику. Старшы рочникы в публицѣ ся одразу зобудять. «О той циганцѣ – то было добрѣ, чула есь?» –на­кло­нять ся старшый пан ку женѣ и высвѣтлюе ей поенту. Межитым е уж сценка дѣй­ством о три крокы инде. В политицѣ. В той правицьовой, бо з лѣвицьовым чу­тьом ся не годить жартовати на народных гулянях.

«До Дзуринды, лем до нього! Думав собѣ, же буде у владѣ. Такого там не хочеме!» закричить уйко, сидячый ровно под сценов. Росповѣдач е щастный – подарило ся. Надломена себеистота е гет, конечнѣ ся люблять його фиглѣ. Ра­дост­нѣ ся позерать до рефлекторов, освѣтлюючых сцену. Зо смаком ся вживать до реагенций позерательов, погупуючи ся в колѣнах, же ся му аж в еднаким рит­мѣ розгупують выпхаты фалошны цицькы. Интуитивно обертам погляд на пуб­лику и теперь уж криминалистично докладно переосѣвам лиця. Найду на­ко­нець дакого? Увижу хотьлем як з влаку тварь, котра бы ми припомянула, же ту ма­ме дачто сполочне? Позвѣдать ся ня конечнѣ дакто миковсков русинчинов, як ся мам? Позор! Видить ся ми, же в десятом рядѣ спознавам чиись обрисы. Тот пан вызерать акурат як наш сусѣд. Омыл. З надѣйного знамого ся выклюе цѣл­ком чужый чоловѣк. Не вздавам ся и гледам далше. Иду знова ку станкам, ку колоточам, вецераз выйду на бережок, жебы ем позерательов мала як на до­ло­ни. Знова ся ми привидить... Тварь в публицѣ ня уж наисто не кламле, але зась хыба. Помылив ня профил молодого мужа тѣсно под подийом, котрый з камеров собѣ награвать цѣлу программу а шилтовка му затѣнюе тварь. На­род­ный росповѣдач уж стигнув другый раз перейти на свой кусчичко змѣненый ре­пер­тоар, але людям на лавичках е то уж едно. На Циганах и полицайтах ся все дасть добрѣ побавити. И на выпхатой подпырсенцѣ, кедь хлопа на сценѣ пе­ре­ста­не слухати. Зачинам чути, як безна­дѣй­нѣ ту не патрю. Начто ем ту? Что ту гля­дам? За чим ем ся ту хотѣла вернути?

обчан =обыватель
притомность =днешность, теперѣшность
зацлоняти =заставати, закрывати (од вида)
скуточный =реалный, правый
тлаченка =шойт, свинскый сыр
художный =артистичный, умѣлецкый
подпырсенка =брусличок
молетна =тѣласта, форемна, ядерна
прадло =споднина, сподны шаты
преквапѣня =зачудованя
скаженый (свѣт) =неморалный, безбожный, грѣшный
зглук =гурба, глота, рояница
цти (gen < честь) =чести
остошѣсть =наремнѣ, з еланом
суверенность =совершенность, самообдив
джвередло =зеркало
патрити =належати

Жерелa: InfoPyсин  ч.18–19/2010 с.15.
фото од www.facebook.com/festivalmikova